Психоанализ, злые мужчины и А24: из чего состоят современные хорроры

Компания подростков в лесу, таинственный убийца в маске или очередная история про злобные сатанистские культы — все это мы уже видели в классических хоррорах 1970-х и 1980-х. Теперь в моде неспешная зловещая съемка, mommy issues и меланхолия. Предлагаем поиграть в наше бинго: оно поможет понять, что вы точно включили современный фильм ужасов. 

Выдающихся хорроров прошлых лет наберется еще больше: «Реинкарнация», «Ведьма», «Прочь», «Оно», «Бабадук», «Титан», «Мэнди». И это всего лишь список из самых очевидных хитов. Несмотря на то, что авторы по-разному переосмысляют клише жанра и снимают уникальные, ни на что не похожие истории, у современных фильмов ужасов все же много общего. Рассказываем, что именно.

Б И Н Г О

Эта схема работает как оглавление материала. Также можно распечатать страничку, чтобы помечать события, персонажей или явления, которые будут встречаться вам в старых или новых хоррорах.

Травма — один из движущих элементов любого хоррора. Но именно в эпоху, когда каждый второй зритель посещает психотерапевта, жанр еще чаще задействует мотивы нездорового детства и рассказывает про наследие дисфункциональных семей. В «Реинкарнации» пожилая женщина буквально жертвует членами семьи ради таинственного культа; через призму этой истории амбассадор тревожности Ари Астер размышляет о том, как и почему самые близкие люди становятся злейшими врагами. А во «Всех страхах Бо» главный герой проходит кошмарное путешествие-одиссею только для того, чтобы в финале предстать перед судом в лице своей токсичной и гиперопекающей матери.

Главный страх большинства женских персонажей — обычный белый мужчина. Он может даже ничего не делать — просто стоять и пялиться, как в «Наблюдающем» Хлои Окуно. Или пытаться зайти в дом, как в «Роде мужском» Алекса Гарленда. А иногда протагонистка обречена на то, чтобы злодей каждую ночь ее атаковал, — именно на этом и строится сюжет «Везучей» Наташи Кермани. Угроза необязательно реальная — важно, что женщина чувствует при виде молчаливого сталкера и какие травмы это пробуждает в ее голове.

Остальные режиссеры вроде Роберта Эггерса с «Маяком», Питера Стриклэнда с «Маленьким красным платьем» и Теда Гейгана с «Мы еще здесь» активно поддерживают этот тренд.

После выхода «Ведьмы из Блэр» в 1999 году формат мокьюментари пережил небывалую волну популярности. И даже спустя несколько десятилетий авторы не собираются останавливаться. С приходом новых технологий направление стало еще актуальнее и доступнее. Так, по сюжету хоррора «Отрыв» водитель такси стримит убийства пассажиров и неожиданно становится известным. Независимый фильм ужасов «Мы все идем на всемирную выставку» и вовсе стилизован под подростковый блог: поверившая в крипипасту девушка убеждена, что теперь ее тело меняется и она превращается в другое существо.

Слоубёрнерами, то есть медленно разгорающимися фильмами, называют неспешные и томные хорроры, которые долго погружают в повествование и, за редким исключением, обрушивают главный ужас на зрителя лишь в финале. Например, в «Не говори никому» зритель следит за двумя семьями — обычной датской и крайне подозрительной нидерландской. Последняя ведет себя странно: то накричит на ребенка без причины, то сядет за руль в сильном алкогольном опьянении. Этого недостаточно, чтобы напугать, но неизменно держит в напряжении. Зато в развязке авторы сознательно ошеломляют публику ультранасилием всего за несколько минут до титров.

Не понимаете, стоит ли смеяться или бояться на фильме ужасов? Это нормально. Вокруг такого диссонанса построен, например, «Ублюдок» Патрика Брайса. Полуимпровизированный хоррор рассказывает о режиссере, которого нанимают снять последние дни больного раком мужчины. Заказчик неожиданно оказывается маньяком с необычной тягой к маске волка: он поет песни, пляшет и играет со своей жертвой в игры. То же можно сказать и о недавнем хите комика Зака Креггера «Варвар»: картина умудряется одновременно всерьез говорить о насилии и быть запредельно смешной даже в самые напряженные моменты.

А24 всего за несколько лет вписала себя в историю хорроров. Причем как с положительной, так и с отрицательной стороны. Студия задала тренд на пижонские и эстетские фильмы, которые часто работают на грани нескольких жанров, как это было в абсурдистском, но жутком «Маяке». В то же время многие пользователи иронизируют над стилем картин и их аудиторией: с годами А24 все чаще повторяется, выпуская заурядные хорроры по методичке вроде «Спасительницы». Действие в них развивается медленно, а герои угрюмо сидят в мрачных комнатах. Отсюда и мем про «Slow burn, bone chilling, atmospheric кино» — именно таким набором фраз характеризуют эти фильмы западные рецензенты, когда про само кино особо и нечего сказать.

Герои современных хорроров настолько погружены в собственную печаль, что даже не боятся. Они не обращают внимания на зло или вовсе примыкают к нему. На этом приеме всю свою карьеру построил Оз Перкинс. В его фильме «Февраль» девочка заключала сделку с дьяволом просто потому, что боялась остаться совсем одна. А «Весна» Бенсона и Мурхеда берет сюжет о женщине-монстре и превращает историю в любовную мелодраму: главный герой должен смириться, что его новая возлюбленная — древний мутант. Чувство ускользающих сквозь пальцы отношений затмевает все страшное и жуткое.

Фильмы ужасов — жанр, которому не нужны слова. И режиссеры доказывают это все чаще. В 2014 году Майк Флэнаган снял «Тишину», сурвайвал-хоррор о слабослышащей девушке, отбивающейся от маньяка в лесном домике. Отсутствие диалогов компенсировало постоянное напряжение — был важен любой шорох в кадре. Экспериментировать с «немым» форматом взялся дебютант Джон Красински, в итоге его «Тихое место» превратилось в гигантскую франшизу с сиквелами и приквелами. В 2023 году эстафету перехватил «Никто тебя не спасет». По сюжету одинокая девушка спасается в доме от инопланетного вторжения — разумеется, позвать на помощь ей некого.

Новому поколению — новые герои. В «Два, три, демон, приди» подростки настолько прикованы к телефонам, что вырвать из виртуального мира их может только демоническая рука. С помощью нее реально связываться с мертвецами. «Тела, тела, тела» вместе с тем успевают еще и отшутиться про эпоху Twitter, культуру отмены и современную Америку. Зумерам и миллениалам не стоит бояться: авторы знают, что времена сексуально раскрепощенных подростков в летних лагерях давно прошли.

Если расстаетесь с партнером, возможно, это первый признак того, что вы попали в фильм ужасов. Неудачные отношения запускают сценарий «Солнцестояния» Ари Астера, а сюжет «Второй половинки» движим классическим парадоксом — страхом не угнаться за изменениями партнера и в итоге оказаться совершенно разными людьми. Просто в повествование добавляют жуткого пришельца: он может принимать форму любого человека.

Бородатый анекдот про темнокожих, умирающих в начале слэшера, окончательно потерял всю актуальность. Над этим мастерски поработал Джордан Пил: после «Прочь» и «Мы» афроамериканцы стали чаще появляться в ролях протагонистов. «Кэндимен» 2020 года рассказывал знакомую историю уже под призмой трагедии Джорджа Флойда, а «Потемнело» иронизировал над старыми хоррорами и делал всех героев темнокожими, то есть заведомо обреченными на смерть. Персонажи не сдаются так просто и доказывают, что способны постоять за себя.